Утро начиналось, как обычно. Анна включила утюг, налила кофе, открыла окно — в комнату ворвался запах дождя и свежего хлеба с соседней булочной. Муж, как всегда, торопился на работу, бросая по квартире привычные “Не забудь обед” и “Ключи где?”. Всё казалось обыденным, знакомым, тёплым.
Она достала из шкафа его новую белую рубашку — аккуратную, свежевыглаженную, будто только из магазина. Смущало одно: Анна не помнила, чтобы покупала её сама. Но в их доме рубашки появлялись часто — он работал в офисе, и гардероб обновлялся постоянно.
Анна поставила утюг, провела по ткани ладонью, и в этот момент заметила: на внутренней стороне манжеты — крошечная вышивка. Бледно-голубыми нитками, почти незаметно, но ясно читаемо: “E.M.”
Она застыла.
Вышивка выглядела фабрично, но слишком личной. Не марка, не логотип — именно инициалы. Женские.
“Может, стилистка? Или служебный подарок?” — мысленно попыталась оправдать она. Но что-то внутри уже холодело. Её муж, Марк, никогда не носил рубашек с чужими метками. Он был аккуратен до педантизма.
Анна присмотрелась внимательнее: нитки были чуть потемневшие, будто рубашку носили уже не раз. А на воротнике — едва заметный след от помады. Светло-розовой. Не её оттенок.
Она положила утюг. Сердце застучало громче.
“Не может быть… нет…”
Телефон завибрировал. Сообщение: “Спасибо за вчерашний вечер. Рубашка подошла идеально — Е.”
Анна уронила телефон. Руки дрожали так, что утюг едва не соскользнул со стола.
Она не знала, что делать. Кричать? Плакать? Ждать объяснений?
Секунды тянулись вечностью. В ушах звенело.
Когда Марк вернулся вечером, она встретила его спокойно — слишком спокойно.
На диване, аккуратно сложенная, лежала та самая рубашка. Рядом — телефон с открытым сообщением.
— Хочешь объяснить? — спросила она тихо.
Он побледнел. Попытался улыбнуться, но уголки губ дрогнули.
— Это… подарок от коллеги. Елена, из бухгалтерии… просто внимание.
Анна молчала. Смотрела прямо в глаза.
— А вышивка? И помада? — произнесла она.
Он не ответил. Только отвёл взгляд.
Она встала, подошла к окну и долго молчала. Потом сказала:
— Знаешь, Марк, я тоже куплю себе новую рубашку.
Он поднял глаза, удивлённо.
— Зачем?
— Просто хочу, чтобы у неё были мои инициалы. Чтобы я хотя бы раз тоже почувствовала, каково это — носить чужое.
Она ушла в спальню, а за спиной остался запах глаженого хлопка, глухая тишина и ощущение, что в этом доме что-то закончилось.
