Для Джеймса Харпера, 56-летнего почтальона, этот маршрут был привычным.
Он доставлял письма в один и тот же район уже почти двадцать лет — знал, кто когда бывает дома, кто ждёт посылки, а кто всегда жалуется на погоду.
Но в один из весенних дней всё изменилось.
Дом номер 47 на углу улицы Мэйпл-роуд всегда казался тихим.
Старая пара — Маргарет и Том Брауны — жили замкнуто, редко выходили наружу.
Джеймс знал, что они предпочитали получать только бумажные письма, без интернета и гаджетов.
Но в последнее время почтовый ящик был переполнен.
Газеты лежали нераспакованными, конверты пылились.
А в тот день, когда Джеймс подошёл, его насторожил запах.
Он был еле уловимым — смесь сырости, бумаги и чего-то… неестественного.
Почтальон постучал в дверь, позвал — тишина.
Тогда он решил заглянуть в окно.
Шторы были задвинуты, но на подоконнике виднелась чашка с засохшим чаем.
Сердце Джеймса сжалось. Он вызвал полицию.
Когда дверь вскрыли, внутри стояла мёртвая тишина.
Дом был в идеальном порядке, словно время замерло.
Но на столе лежали письма, которые никто так и не отправил.
В них Маргарет писала кому-то — своему сыну, который, как считалось, погиб двадцать лет назад в аварии.
“Я всё ещё жду тебя”, — гласила последняя строчка.
А внизу, на полу, под старым ковром, нашли деревянную коробку.
В ней — десятки писем, написанных тем же почерком, но… подписанных именем этого самого сына.
Позже эксперты выяснили: письма действительно были написаны в разное время.
Но никто не мог объяснить, кто их писал — ведь сына действительно не стало.
Джеймс долго не мог избавиться от чувства, будто стал свидетелем чужой тайны, которую никто не должен был раскрыть.
С тех пор он говорит, что каждое письмо — это не просто бумага.
Это чья-то надежда, спрятанная между строк.
