День начинался, как обычно. Клара спешила по коридору больницы, держа в руках кипу медицинских бумаг. Уже третья смена подряд, усталость, запах антисептика и кофе из автомата — всё сливалось в один нескончаемый поток. Её палата была последней в ряду, и внутри лежал новый пациент, доставленный ночью после аварии. Мужчина среднего возраста, с бинтами на руках, ослабленный, но в сознании.
Он выглядел спокойным, почти равнодушным. Взгляд — прямой, но уставший, будто он уже всё пережил. Когда Клара вошла, он тихо кивнул.
— Доброе утро, мистер Хейл, — сказала она, доставая документы. — Нужно подписать бумаги на перевод в другое отделение.
Он кивнул и с трудом взял ручку. Пальцы дрожали. Клара, не раздумывая, пододвинула столик и помогла ему удержать лист. Он поставил подпись, выдохнул и тихо поблагодарил.
— Вы не из местных, да? — спросила она, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
— Нет… Просто оказался тут проездом, — ответил он с лёгкой улыбкой. — Иногда дорога заводит не туда, куда планировал.
Эта фраза почему-то задела её. Что-то в его голосе звучало знакомо, но Клара не придала этому значения. Работа шла своим чередом — измерить давление, проверить катетер, поменять повязку. Всё по списку.
Когда она вышла из палаты, в коридоре её окликнула коллега:
— Ты знаешь, кто это?
— Пациент из ночного приёма. А что?
— Так вот. Это же тот самый человек, из-за которого полгода назад собирали деньги на восстановление детского приюта. Архитектор, который спроектировал его, но сам попал в аварию, когда ехал на открытие.
Клара застыла. Она вспомнила ту историю — её младшая сестра выросла в том самом приюте. Тогда весь город говорил об этом человеке: он построил дом для сирот на собственные средства, без единой поддержки.
Она вернулась в палату. Мужчина уже спал. На столике у кровати лежала ручка — та самая, которой он подписал бумаги. Клара аккуратно взяла её и вдруг заметила выгравированную надпись на корпусе:
“Для тех, кто всё ещё верит в добро.”
