Каждую весну, в последние выходные апреля, мы собирались всей семьёй за большим столом у моих родителей. Это была традиция: на столе — свежие тюльпаны, запечённое мясо, лимонад с мятой и первые клубничные десерты. Все ждали этого дня: смех, рассказы, запах сирени из окна и чувство, что всё в мире по-домашнему спокойно.
В тот вечер я нарядилась в простое светлое платье, заплела волосы и, как всегда, добавила любимые серьги — подарок мужа. Я всё приготовила заранее, хотела, чтобы он пришёл вовремя и, как обычно, улыбнулся, когда увидит сервированный стол. Но он опаздывал. Я звонила — без ответа.
Через двадцать минут дверь открылась. И весна в тот момент оборвалась, как будто кто-то выдернул солнечный провод из розетки.
Он вошёл… не один. Рядом с ним — молодая женщина, с округлым животом и лёгким пальто цвета крема.
Все за столом замерли. Даже ветка сирени в вазе перестала качаться.
— Это… Софи, — сказал он, избегая моего взгляда. — Я хотел, чтобы вы познакомились.
Я стояла у стола, не чувствуя ног. Она улыбнулась — виновато, с лёгким смущением, прижимая руки к животу.
— Мы… скоро ждём ребёнка.
Мама тихо охнула, отец отвёл глаза. А я просто кивнула.
— Поздравляю, — сказала я спокойно. — Алекс, наверное, тебе стоит что-то объяснить.
Он начал мяться, говорить о «том, что так вышло», о «новом этапе» и «честности». Но я уже не слушала.
Потому что всё это я знала. Неделю назад мне позвонили из банка: на моё имя оформлен кредит, который я не брала. Подпись была его. Я проверила счета — часть наших денег исчезла. Я наняла юриста, и за день до ужина получила документы, которые подтверждали: мой муж снимал деньги с нашего общего счёта, подготавливая себе тихий отъезд — вместе с ней.
Когда он закончил свои «объяснения», я просто достала из сумки папку и положила её на стол — рядом с вазой сирени. Бумаги, подписи, счета, доказательства.
— А теперь, Алекс, расскажи всем, как ты собирался оставить меня без копейки.
Он побледнел. Софи спрятала лицо в ладонях. Отец поднялся.
— Выйди. Сейчас же, — сказал он ровно. — Пока я могу молчать.
Алекс открыл рот, но я уже отвернулась. Больше я его не видела.
Через месяц пришло письмо от адвоката — развод оформлен. Через полгода суд признал мои права на дом и счета. И впервые за долгое время я выдохнула.
Следующей весной я снова накрыла стол — тот же, с белой скатертью и сиренью. Только теперь там не было никого лишнего. А на окне, вместо его рубашки, висело солнце.
И когда кто-то спрашивает, как я смогла не закричать тогда, я улыбаюсь и отвечаю: иногда весна начинается только после того, как ты закроешь дверь.
