Это случилось в начале октября. Воздух уже пах осенью — мокрой листвой, ржавыми перилами, дымом из труб. Я шла домой с работы короткой дорогой через старый промышленный район, где когда-то стоял текстильный завод. Теперь от него остались лишь полуразрушенные корпуса, проржавевшие ворота и тишина, нарушаемая лишь эхом собственных шагов. Обычно я там не задерживалась.
Но в тот день услышала тихий, жалобный мяуканье. Сначала решила, что показалось, — ветер, может быть. Но звук повторился, чуть громче, пронзительнее. Он доносился из-за старого склада, где земля заросла сухими репейниками и торчали обломки арматуры.
Я остановилась. — Кис-кис… — позвала я. И тогда из-под ржавой решётки, закрывавшей дренажную яму, донёсся отчаянный писк. Я подошла ближе — и действительно увидела маленького серого котёнка, который застрял между металлических прутьев. Он тянул лапку, пытаясь выбраться, а глаза у него были огромные и полные ужаса.
Сердце у меня сжалось. Я опустилась на колени, откинула волосы с лица и попробовала приподнять решётку — она была тяжёлая, будто вросла в землю за годы. — Тише, малыш… сейчас, сейчас, помогу… — шептала я, упираясь ладонями. Котёнок жалобно мяукнул и снова дёрнулся, будто хотел что-то показать.
И именно тогда, когда я наклонилась ниже, чтобы просунуть руку между прутьями, — я увидела это. Сначала я не поняла, на что смотрю. Внизу, под котёнком, в темноте шахты, что-то шевельнулось. Я подумала — крыса. Но затем мрак чуть рассеялся, и из-под слоя земли показалось человеческое лицо.
Оно было бледное, покрытое грязью, с пустыми, стеклянными глазами, уставившимися прямо на меня. Я отпрянула, упала на землю, ударившись локтем. Секунду я просто не могла дышать. Потом снова взглянула — и сердце ухнуло. Это было не просто лицо. Рука тянулась из-под решётки, будто застыла в попытке выбраться наружу.
Я вскочила, схватила телефон, включила фонарик. Луч света прорезал темноту, и я увидела, что под котёнком — глубокая яма, почти колодец, уходящий вниз метра на три. На дне — старый комбинезон, ржавая каска, и тело, полуразложившееся, но всё ещё различимое. Котёнок сидел прямо над ним. От страха мне стало дурно.
Руки дрожали так, что я едва могла набрать номер. Я вызвала полицию. Когда они приехали, уже стемнело. Фары машин осветили место, и всё казалось каким-то нереальным — будто сцена из фильма. Котёнка вытащили первым. Маленький, дрожащий, он сразу прижался ко мне. Офицеры вскрыли решётку, спустились вниз и подняли тело. Позже выяснилось, что это был рабочий, исчезнувший на этом заводе шестнадцать лет назад, во время аварии. Никто тогда не нашёл его — обвал завалил часть тоннеля, и расследование прекратили.
Я долго не могла успокоиться. Котёнок остался у меня. Я назвала его Лаки — от слова lucky, «везунчик». Но иногда, когда он садится у окна и смотрит в темноту, я ловлю себя на мысли, что он не просто звал на помощь тогда. Он позвал, чтобы его нашли оба.
Иногда судьба выбирает самых маленьких, чтобы раскрыть самые большие тайны. И иногда мяуканье в тишине — это не просто зов котёнка… а эхо прошлого, которое наконец дождалось, чтобы его услышали.
