У семьи Новак было всё, чтобы жить спокойно: уютный дом на окраине деревни, сад с яблонями, небольшой огород и преданный пёс по кличке Макс — крупный овчар, которого все любили. Днём он был добродушным компаньоном: играл с детьми, валялся на траве, встречал хозяев радостным лаем. Но с наступлением ночи в нём будто что-то менялось.
Каждый вечер, когда за окном сгущались сумерки, Макс садился у окна или на крыльце и начинал рычать. Его шерсть вставала дыбом, уши напрягались, глаза следили за чем-то невидимым в темноте. Он не отвлекался ни на еду, ни на команды. Казалось, что там, за пределами двора, стоял кто-то, кого видела только собака.
Сначала Новак думали, что Макс реагирует на соседских кошек, ежей или енотов. «Обычное дело, деревня всё-таки», — говорил отец семейства. Но ночь за ночью ситуация повторялась. Макс рычал, иногда выл так протяжно и пронзительно, что у людей холодело внутри.
Соседи начали замечать странности. Однажды утром соседка сказала матери семейства:
— У вас пёс каждую ночь как бешеный. Вы уж гляньте, может, волки крутятся.
Но ни волков, ни следов диких зверей поблизости не было.
Прошла неделя. Макс не сдавался: он рычал всё настойчивее, будто каждую ночь тьма становилась всё ближе. Дети перестали выходить вечером во двор, даже взрослым становилось не по себе.
Однажды отец, вооружившись фонарём, решил проверить, что так тревожит собаку. Макс тянул его за штанину, будто умолял не ходить. Но двор был пуст. Лишь ветер шевелил ветви деревьев.
На следующую ночь отец снова вышел. Теперь собака буквально встала перед ним, зарычала и не дала пройти дальше крыльца. «Чего же ты так боишься?» — пробормотал он, но и сам почувствовал, что воздух вокруг стал странно густым и тяжёлым.
Через несколько дней мать заметила, что Макс рычит не просто так: он всегда смотрел в одно и то же место за садом, где начиналась узкая тропинка к лесу. В ту ночь ей показалось, что вместе с рычанием слышится и другой звук — тихий шёпот. Она решила, что это её воображение, но сердце колотилось так сильно, что она не смогла уснуть до рассвета.
Семья стала закрывать окна, плотно задвигать шторы. Но собаку это не останавливало. Макс рычал и бился лапами в дверь, стремясь выйти наружу.
Вечером субботы, когда вся семья собралась в гостиной, Макс вдруг взвился так, будто кого-то увидел. Он рванулся к двери, залаял — и в ту же секунду дети, прильнув к окну, закричали:
— Там кто-то есть!
Отец подбежал к окну и застыл. На краю двора, где начиналась тень от старой яблони, действительно стояла фигура. Человек. Он не двигался, только смотрел в сторону дома.
— Это, наверное, сосед, — попытался сказать отец, но голос у него дрогнул.
Они включили прожектор во дворе, но в этот момент фигура исчезла. Макс лаял до рассвета.
С этого дня тревога в доме росла. Каждую ночь Макс рычал всё яростнее. Иногда казалось, что он разговаривает с кем-то невидимым: рычит, делает паузы, снова рычит.
В понедельник вечером отец решил выставить камеру наблюдения. Он установил её на веранде, направив в сторону тропинки к лесу. Макс всю ночь не отходил от этого места.
Наутро они просмотрели запись. В кадре было пусто. Но ближе к полуночи камера уловила странное: изображение начало дрожать, появилось мерцание, и на пару секунд в объективе возник силуэт. Высокая фигура в длинном пальто. Лица не было видно.
— Это сбой, — упрямо сказал отец.
Но мать дрожала так, что едва держала чашку с кофе.
На следующую ночь семья проснулась от громкого лая. Макс словно сошёл с ума — он метался, рвался вперёд, шерсть стояла дыбом.
— Смотри! — крикнула дочь, указывая в окно.
Из-за деревьев в конце двора снова показалась тень. Человек медленно вышел из темноты. Макс зарычал так, что задрожали стёкла.
Хозяева застыли у окна. Незнакомец подошёл ближе к крыльцу и остановился на границе света фонаря. Его голос прозвучал тихо, но ясно:
— Я знаю, что вы нашли.
Отец побледнел. Никто в семье ничего не находил. Или… он говорил о том, что ещё только предстояло открыть?
Макс взвыл так отчаянно, будто понимал каждое слово.
