Я ехал поездом из Варшавы в Краков — усталый, раздражённый, с тяжёлым рюкзаком и единственным желанием: тишины. В купе со мной сидела женщина лет тридцати и девочка лет трех, с хвостиками и большими серыми глазами. Они почти не разговаривали — мать читала книгу, а девочка смотрела в окно, прижимая к себе плюшевого кролика.
Я достал пакет с печеньем и чашку кофе из термоса — простая радость путешествия. На минуту отвернулся, и когда снова посмотрел, — девочка уже жевала одно из моих печений. Она смотрела прямо мне в глаза и хрустела, будто проверяя мою реакцию.
— Эй, — вырвалось у меня, — это моё.
Она просто улыбнулась — крошки на губах, глаза блестят. Мать бросила взгляд поверх очков, устало:
— Простите. Она… иногда… — и не договорила.
Я хотел возмутиться, но что-то удержало. Может, потому что девочка была такой хрупкой, будто стеклянной. Следующие полчаса превратились в странную игру. Я брал печенье — она тянула руку и брала тоже. Иногда — прямо из моей ладони. Я ворчал, а она улыбалась, будто это был тайный ритуал. Мать сидела молча, всё так же читая книгу, не вмешиваясь.
Когда я, в полушутку, протянул девочке последнее печенье, она посмотрела на меня серьёзно и вдруг сказала:
— А я вас видела.
— Где?
— Там, на перроне. Вы стояли один. И грустили.
Я удивился.
— Ты очень наблюдательная.
— Просто я тоже грущу, — сказала она тихо. — Только мама говорит, что нельзя.
Женщина оторвалась от книги, слегка побледнела.
— Достаточно, Эмма, — сказала строго. — Не разговаривай.
Девочка сжала в руках кролика и отвернулась к окну.
Поезд гремел по рельсам, и мне вдруг стало не по себе. В голове вертелось: «тоже грущу». Я достал ещё один пакет — хотел предложить, но она уже спала, обняв игрушку.
На рассвете я проснулся первым. Женщины в купе не было. Только на сиденье лежал плюшевый кролик.
Я выглянул в коридор — никого. Проводник сказал, что никто не выходил на станции.
Когда я открыл рюкзак, чтобы достать термос, внутри лежал аккуратно переложенный мой пакет с печеньем — полный.
А сверху — детская записка, написанная кривыми буквами:
«Спасибо, что поделились. Теперь вам будет легче.»
Я сидел, глядя на кролика и на утренний свет за окном, и понимал: не всё, что кажется случайной встречей, — случайно.
