С того дня, как Анна вышла замуж за Сергея, она знала — жить под одной крышей со свекровью будет непросто. Мария Ивановна была женщиной с характером: требовательная, прямолинейная и привыкшая, что всё в доме делается по её правилам.
Первые месяцы Анна старалась не замечать мелких уколов. То суп «пересолен», то рубашка «плохо выглажена». Сергей отмахивался:
— Мам, не начинай. Анна старается.
Но Мария Ивановна только вздыхала и улыбалась — той самой улыбкой, в которой больше раздражения, чем доброты.
Однажды утром Анна вышла из комнаты и услышала голоса на кухне. Свекровь говорила по телефону. Голос был тихим, но слова — отчётливыми:
— Я же говорила ему, она не из нашей семьи. Не пара. Он ослеп, но ничего, скоро сам всё поймёт…
Анна застыла. В груди похолодело.
Это была она — «не пара».
Она слушала дальше, не веря в происходящее.
— Деньги она считает, а как жить — не знает. Я ведь не зря проверила её… Да-да, именно то письмо. Он ничего не знает, и пусть пока не знает.
Анна едва не выронила чашку из рук.
Письмо? Проверила? Что она имела в виду?
Вечером, когда свекровь ушла в магазин, Анна решилась. В комнате Марии Ивановны стоял комод с выдвижными ящиками. Она долго колебалась, но потом открыла верхний. Между платками и бумагами лежал конверт. На нём — её имя.
Внутри — письмо от матери. Настоящее.
Анна узнала почерк сразу.
Только вот конверт был вскрыт.
В письме мать писала, как скучает, как надеется, что зять окажется добрым человеком.
А внизу — приписка другим почерком:
“Теперь понятно, почему она такая. С такими родителями только и ждать беды.”
Рука Анны задрожала. Она поняла: свекровь не просто не принимала её — она следила, проверяла, копалась в её личной жизни.
С этого дня Анна перестала оправдываться.
Она готовила, убирала, улыбалась — но холод между ними стал ледяным. Даже Сергей начал замечать перемену.
А через неделю Анна аккуратно сложила вещи, оставила записку мужу:
“Любовь не выдерживает, когда её проверяют.”
Она уехала к матери.
А в доме свекровь впервые за долгое время почувствовала тишину, от которой невозможно было спрятаться.
