Всю ночь над холмами бушевал шторм. Ветер выл, как будто хотел сорвать крыши, дождь бил по окнам, а молнии озаряли небо таким светом, что старая ферма дрожала от каждого раската грома.
Лукас Шнайдер, фермер с двадцатилетним стажем, не спал — слишком сильная буря, чтобы уснуть спокойно. Но когда из сарая донёсся протяжный, болезненный рев, Лукас схватил керосиновую лампу и побежал во двор.
Грязь хлюпала под сапогами, ветер пытался сбить его с ног. Он распахнул тяжёлую дверь сарая. Внутри, на соломе, лежала его лучшая корова — Белла. Она тяжело дышала, глаза блестели от боли и страха — начинались роды.
— Держись, девочка… я с тобой, — прошептал Лукас, закатывая рукава, словно когда-то делал его отец.
Он работал уверенно, отточенными движениями. Но чем дальше шёл процесс, тем холоднее становился воздух. Лампа мигала. Сквозняк свистел, будто кто-то невидимый ходил между стойлами.
И вот… момент.
Лукас аккуратно потянул за передние ножки, но когда новорождённое существо вышло наружу — он застыл.
Это не был телёнок.
Тело — покрыто слизью, дрожащее, тёплое… но:
Ноги — слишком длинные и тонкие.
Шерсти не было — кожа почти прозрачная.
Уши — острые, как у рыси.
Глаза — закрыты, но под веками что-то двигалось, как будто оно уже… видело.
— Господи всемогущий… — прошептал Лукас, отступая назад.
Белла вдруг тихо замычала — не от страха. А будто… просила. Не бросай.
Существо подало голос. Это был не рев и не плач — звук, которого Лукас никогда раньше не слышал.
В этот момент гром ударил так, что сарай содрогнулся. Ветер распахнул двери настежь.
И существо открыло глаза.
Янтарные. Глубокие. Не совсем человеческие… но и не звериные.
Лукас замер. В руках его дрожала лампа.
А на соломе, крошечное создание едва приподняло голову… и потянуло к нему маленькую, почти человеческую ладонь.
Он стоял между страхом и долгом.
Перед ним было нечто чужое… но живое.
И он сделал выбор.
