Всё началось как обычное утро. Метро, 8:20, вагон полный — кто-то пьёт кофе, кто-то смотрит в телефон, кто-то спит стоя. Мария спешила на работу и, как всегда, стояла у дверей — там меньше толпы и ближе к выходу. Она даже не заметила, как состав въехал в туннель, когда свет внезапно моргнул и погас.
Поезд замер между станциями. Сначала все молчали — ну, бывает. Но когда прошло пять минут, десять, а свет не включался, люди начали нервничать. Пахло пылью, тормозами и чем-то ещё… странным.
И вдруг Мария услышала писк. Тонкий, пронзительный, будто кто-то скребётся под полом. Она подумала — показалось. Но писк повторился, а потом из-под сиденья мелькнул хвост. Один. Потом второй. И через несколько секунд по вагону пробежала крыса.
Кто-то вскрикнул, кто-то подпрыгнул на месте. Но на этом всё не закончилось. Из щелей между сиденьями, из-под резиновых уплотнителей, из углов — начали вылезать десятки серых тел. Крысы. Маленькие, большие, блестящие от влаги, с длинными хвостами, шурша лапами по линолеуму.
Кто-то ударил по двери — заперто. Поезд стоял мёртвый, связь не работала. Паника нарастала, женщины кричали, мужчины стучали по окнам. Крысы бегали вдоль стен, запрыгивали на сиденья, шныряли между ног.
Одна забралась на чью-то сумку — и зашипела, обнажив зубы.
Мария застыла, прижавшись к стене, и только тогда заметила старика в углу. Он не двигался, не паниковал — просто тихо шептал:
— Они всегда приходят, когда им нечего есть…
— Что вы сказали? — спросила она дрожащим голосом.
— Метро старое, — продолжил он, — под рельсами живут тысячи. Когда прекращают движение — они идут к свету.
И в этот момент свет действительно вернулся. Яркий, резкий. Крысы замерли. Потом все как по команде рванули в одну сторону — туда, где дверь чуть приоткрылась. Они исчезли в темноте туннеля. Оставив за собой тишину, запах сырости и разбросанные по полу бумажки.
Через минуту двери открылись, и люди высыпали на платформу, не оглядываясь. Один мужчина выронил телефон, но не решился вернуться за ним.
Мария вышла последней. Перед тем как выйти, она посмотрела в угол — старика уже не было. Только пустое сиденье, а под ним — маленький серебристый жетон с выгравированной крысой.
С тех пор, проходя по переходам метро, она иногда слышит тот самый писк — и всегда ускоряет шаг. Потому что теперь знает: они никуда не делись. Они просто ждут, когда свет снова погаснет.
