Раннее утро застыло над старой улицей в небольшом австрийском городке Браунау-ам-Инн. Туман поднимался от реки, мокрые булыжники блестели после ночного дождя. Торговцы только раскладывали свои прилавки, ставили зонтики, выкладывали яблоки, сыр, выпечку.
И среди них — как всегда — сидела она. Её звали Грета Ланге, 78 лет. Маленькая, сгорбленная, в сером шерстяном платке, она ставила на старенький складной стол одну и ту же корзинку — и выкладывала фрукты. Но не обычные яблоки и груши, а странные, невиданные — тёмно-фиолетовые плоды, похожие на инжир, только с янтарной мякотью. Иногда — зелёные, ребристые, как из сказок. Ни у кого не было таких.
Она продавала их за смешные деньги — по одному евро за штуку, хотя любой знал: если это экзотика, то стоить должно в разы больше.
— Фрау Грета, откуда вы берёте такие фрукты? — спрашивала соседка по торговле, пекарша Анна Краузе.
Старушка только улыбалась: — От внука. Он привозит.
Все думали, что внук работает где-то за границей: Италия, Греция, кто знает. Никто не подозревал, что за этим скрывается.
Однажды утром к рынку подъехала чёрная машина с гербом полиции. Из неё вышли инспектор Йонас Кляйн и офицер Марта Фогель. Они подошли прямо к столику Греты.
— Фрау Ланге, нам нужно задать несколько вопросов. Вы продаёте фрукты без разрешения?
— Я просто хочу, чтобы дети ели вкусное и полезное… — спокойно ответила она.
Но Марта достала из сумки фотографию. На ней — тот самый фрукт. В протоколе: “Обнаружен в резиденции доктора Стефана Мюллера. Экспериментальная теплица. Исчезло 14 экземпляров. Редкий гибрид, выращенный с использованием генетических технологий. Высокая токсичность при неправильной обработке.”
Йонас внимательно смотрел на старушку:
— Вы понимаете, что эти плоды не должны быть в свободной продаже? Где теплица? Где ваш внук?
В этот момент Грета опустила глаза. Руки, покрытые тонкой кожей, дрогнули.
— Мой внук… Леон… он не привозит фрукты. Он исчез три года назад.
— Как исчез?
— Он работал ассистентом у доктора Мюллера. Однажды не вернулся домой. Полиция сказала: просто ушёл. Но я… я нашла его дневник. Там было написано, где теплица. Я ходила туда. И каждый раз… приносила по нескольку фруктов. Если люди попробуют — значит, Леон не зря работал. Полиция сначала не поверила, но затем отправилась по описанному адресу.
За лесом, на территории старого поместья, они нашли полуразрушенный дом. За ним — скрытую теплицу. Стеклянный купол, весь покрытый мхом и трещинами. Внутри — десятки странных растений, цветы с прозрачными листьями, деревья с чёрной корой, и те самые фрукты.
А на металлическом столе — плесневелая тетрадь. Первая страница: “Leon Lange. Личный журнал”. Последняя запись была выцветшей, но ещё читаемой: “Если бабушка узнает, что проект закрывают, она всё потеряет. Если я исчезну — пусть хотя бы плоды останутся…”
Грету арестовали по обвинению: незаконный доступ к частной территории, распространение биологически модифицированных растений, возможная угроза здоровью. Люди на рынке шептались: кто-то плакал, кто-то снимал на телефон. Когда её сажали в машину, она только сказала:
— Я не продавала… я делилась надеждой. Позже эксперты исследовали фрукты.
И тогда случилось самое неожиданное — один из профессоров, доктор Лукас Вернер, сказал: — Тот, кто это создал… гений. Таких образцов в мире нет. И бабушка не преступница. Она — последняя, кто знает путь к исчезнувшей лаборатории.
И город вдруг разделился на два лагеря — тех, кто требовал её освободить… и тех, кто боялся, что эти фрукты могут изменить всё.
